Интервью Александра Розенбаума газете «Бульвар»
Дмитрий Гордон — Заранее прошу прощения за вопрос, который доставит вам боль… У вас был лучший друг — бультерьер Лаки, с которым вы были неразлучны и которого любили, наверное, больше, чем многих людей. Как вы узнали о том, что его больше нет?
Александр Розенбаум— Он болел — от старости у него развилась лимфосаркома. Лаки было без двух месяцев 14 лет, а для бультерьера это совершенно убойный возраст, так долго собаки не живут. У него опухли шейные узлы, и ему стало тяжело дышать. Мне позвонила жена: так, мол, и так, он задыхается, и поскольку врач советует его усыпить, требуется мое согласие и разрешение. Я поговорил с Лаки по телефону…
Дмитрий Гордон — С кем?
Александр Розенбаум — С Лаки.
Дмитрий Гордон — То есть как это поговорили?
Александр Розенбаум— Ну как? Нормально. Свои слова повторять не буду, но, в общем, объяснил ему, что все будет хорошо. Его уколют, и он тихо заснет, а я скоро приеду. Ну вот и все…
Дмитрий Гордон — Вы плакали, когда с ним прощались?
Александр Розенбаум — Ну что уж сейчас об этом? Поплакал, конечно… Я похоронил Лаки на Карельском перешейке — завернул его в бурку и предал земле. Положил на могилку 300-килограммовый валун, рядом посадил красивую тую. Две или три недели каждый день я ездил ее поливать, чтобы принялась, а потом какие-то суки (прости, граждане) это деревце вырыли…
Тёплый вечер входил в тишину Комарова,
И не ново нам было встречать его врозь.
Я тебе постелил мягкий лапник еловый
И земли бросил тёплую горсть.
И земли бросил тёплую горсть.Будут сосны шуметь, ветер дунет с залива,
Где ты белой стрелой белых чаек гонял.
И я помню твой смех — он всегда был счастливым,
Ведь ни в чём ты отказа не знал.Беспокойный встревожит сон —
Не всегда безмятежна жизнь.
Я проснусь — ты в моё лицо
Тёплым носом своим уткнись.Как сбежать мне от дикой, негаснущей боли
И куда, если в круге мирском — пустота?
Боже, как я любил, возвращаясь с гастролей,
Встретить белый пропеллер хвоста.Но ты однажды мне рассказал,
Что наступит чудесный миг,
И разбудит мои глаза
Твой шершавый лизун-язык.Знает Бог лишь один, как мы весело жили,
Целовались и дрались в высокой траве.
Я мечтал, чтоб ты спел у меня на могиле,
А так вышло, я взвыл на твоей.