Достиг я высшей власти.
Шестой уж год я царствую спокойно.
Но счастья нет моей измученной душе!
Напрасно мне кудесники сулят
дни долгие, дни власти безмятежной.
Ни жизнь, ни власть, ни славы обольщенья,
ни клики толпы меня не веселят!
В семье своей я мнил найти отраду.
Готовил дочери веселый брачный пир,
моей царевне, голубке чистой.
Как буря, смерть уносит жениха…
Тяжка десница грозного судьи,
ужасен приговор душе преступной…
Окрест лишь тьма
и мрак непроглядный!
Хотя мелькнул бы луч отрады!
И скорбью сердце полно,
тоскует, томится дух усталый.
Какой-то трепет тайный…
Всё ждёшь чего-то…
Молитвой тёплой к угодникам божьим
я мнил заглушить души страданья…
В величье и блеске
власти безграничной,
Руси владыка, у них я
слёз просил мне в утешенье…
А там донос, бояр крамола,
козни Литвы и тайные подкопы,
глад, и мор, и трус, и разоренье…
Словно дикий зверь,
рыщет люд зачумлённый,
голодная, бедная стонет Русь…
И даже сон бежит,
и в сумраке ночи
дитя окровавленное встаёт…
Очи пылают, стиснув ручонки,
просит пощады…
И не было пощады!
Страшная рана зияет,
слышится крик его предсмертный…
О, Господи, Боже мой!
